24-го апреля, в день рождения Иосифа Михайловича Оранского, в Институте восточных рукописей РАН состоялся международный семинар, посвящённый столетию выдающегося ираниста. Он работал в этом институте (тогда Институте востоковедения) с 1959 до 1977 года, когда безвременная смерть настигла его на работе, в этих стенах. 

Семинар, прошедший в смешанном формате, открыла директор института чл.-корр. РАН, д.и.н. И.Ф. Попова. Она очертила исследовательский и жизненный путь Оранского, включая его уход добровольцем на фронт со студенческой скамьи, преподавательскую и исследовательскую деятельность в Таджикистане в 1950-е годы и его научные заслуги.

 

Хорошо помнят Оранского члены группы парья в Таджикистане и Узбекистане, которые в 1950-х и 1960-х годах были ещё детьми, а те, кто моложе, знают это имя. Известный в первую очередь своими иранистическими исследованиями, Оранский внёс не менее существенный вклад в индологию. Он открыл для науки дотоле неизвестный индоарийский язык парья – язык малой этнической группы выходцев из Индии в Средней Азии. Один из  представителей старшего поколения парья прислал аудиозапись с воспоминаниями об Иосифе Михайловиче. Её прослушали в биографической части  семинара, завершившейся воспоминаниями дочери Оранского. 

Далее следовали шесть научных докладов. Почти каждый из выступавших предварил свой доклад словами об учёном и значении его трудов в иранистике. Так, М.С. Пелевин выразил своё мнение о них, заявив, что имя Оранского не нуждается в том, чтобы о нём напоминали: каждому иранисту оно известно с первых студенческих дней.   

Никто из участников семинара не мог бы сказать об Оранском как учёном и человеке точнее и с более глубоким чувством, чем Д.И. Эдельман (Москва, Институт языкознания РАН). Их связывала долгая и крепкая дружба, возникшая в конце 1950-х годов во время работы в Таджикистане. Объединял их и исследовательский подход, совмещающий полевую и диахроническую лингвистику. Доклад Эдельман (онлайн), открывший научную часть семинара, был посвящён этимологии группы слов, восходящих к  общеиранскому корню   *warz- ‘делать; работать; быть деятельным’.  В нём на материале иранских языков всех периодов их истории прослежены ареальные и хронологические  линии развития семантики этого лексического гнезда, предполагающие, в частности, перекрёстные заимствования между разными группами иранских языков. 

Д.М. Искандарова (Душанбе, Российско-Таджикский (Славянский) университет) обратилась к  значению преподавательской деятельности Оранского в Таджикистане. Её доклад (онлайн) «Вопросы таджикского языкознания в трудах учеников И.М.Оранского» носил вдвойне биографический характер. Докладчица проследила в таджикской лингвистической науке преемственность идей, вынесенных студентами из занятий с Оранским, проанализировав исследования одной из его учениц – профессора, чл.-корр. АН Республики Таджикистан М.Н. Касымовой (1933-2020). Основательница школы изучения истории таджикского языка, Касымова внесла также значительный вклад в ряд областей общего языкознания, в том числе в лингвокультурологию и когнитивную лингвистику. Более 60 лет жизни она посвятила преподаванию в Таджикском национальном (государственном) университете, где в 1950-х годах преподавал Оранский. Уже более полувека её многочисленные ученики развивают и передают следующим поколениям таджикских исследователей иранистические и общелингвистические знания и принципы анализа, основы которых были заложены на семинарах и лекциях Оранского. 

В докладе (онлайн) Л.Р. Додыхудоевой (Москва, Институт языкознания РАН)  «Из истории стрельбы из лука в Бадахшане: лингвокультурологические наблюдения» лингвокультурологический подход отличался включением в него сравнительно-этимологического и семантического анализа. Целью доклада было  на примере двух смежных семантических полей представить отражение традиционной культуры в лексической системе памирских и персидского / таджикского языков. Эпизодически привлекался также материал ягнобского и нуристанских языков. Чисто лингвистический аспект исследования, обнаруживающий семантическое многообразие лексем со значением ‘лук для стрельбы’ и ‘стрела’, поддерживает соотнесение их полисемии с культурно-этнографической многофункциональностью этих предметов. Приведённый в докладе материал демонстрирует  в словах со значением ‘стрела’ семантические сдвиги по функциональному признаку, ведущие к  смысловым дериватам ‘пуля, заряд, патрон, дротик, копьё’. В некоторых  памирских языках они восходят к этимону со значением ‘метательное, движущееся орудие’ (от др.-ир. корня *pant(h)-: paϑ- ‘идти; передвигаться’).  Слово ‘лук’, как показала докладчица,  включает также смысл ‘дуга’ и являет, с одной стороны, семантический сдвиг к значению ‘ружьё’, а с другой – широко распространённый в языках  мира метафорический перенос к ‘радуга’. Кроме того, морфологические производные этого слова обозначают (как, напр., и в русском),  орудие труда ‘лучок для трепания шерсти, хлопка’. В этнографической части доклада, последовавшей за лингвистической, были описаны памирские обряды, в которых лук и стрела являются ритуальными предметами. Речь шла о рождении мальчика – «стрелка [из лука]» и о части свадебного обряда – открывании лица невесты. Ещё одна группа материалов, упомянутая в докладе, – это наскальные изображения пеших и конных стрелков из лука на Западном и Восточном Памире. По мнению докладчика, наскальные рисунки могут служить показателем региональных особенностей, а по их многочисленности можно судить о том, каким важным действием была стрельба из лука. 

Адриано В. Росси/Adriano V. Rossi (Неапольский университет востоковедения / Università Degli Studi di Napoli L'Orientale ) удалось совместить в своём докладе «Иосиф Михайлович Оранский и иранская фитонимия / Iosif Mixailovič Oranskij and Iranian Phytonymy» факты научной биографии Оранского с фитонимическим анализом в диахронической перспективе. Отталкиваясь от двух статей Оранского 1970-х годов, в которых исследована этимология таджикских слов buruǰ ‘берёза’ (род Берёза, семейство Берёзовые) и burs ‘арча’ (род Можжевельник, семейство Кипарисовые), докладчик проследил историю исследования этих двух групп фонетически сходных фитонимов в иранских языках. Рассмотрев ошибочное этимологическое сближение названий растений двух разных семейств в трудах некоторых иранистов, итальянский учёный в завершение своего доклада противопоставил их необоснованным выводам точность анализа, проведённого Оранским. Его статьи докладчик определил как образец метода этимологического исследования, в котором внимание уделено как языковым, так и геоботаническим свидетельствам в источниках разного времени, а равно –  методам реконструкции. 

М.С. Пелевин в докладе «Язык пашто как компонент идентичности: литературные истоки концепта» проследил историю превращения языка пашто в признак паштунской принадлежности (паштунвали), один из комплекса элементов, составляющих это понятие. Современные паштунские литераторы и интеллектуалы осмысливают язык как важнейший признак идентичности. Как показал докладчик, корни такого восприятия уходят в ХVI век, когда появились первые тексты на пашто, записанные на приспособленном для его передачи варианте арабского письма. Это были религиозно-философские труды, служившие проповеди ислама среди паштунов. Само название языка «пашто», которое стало использоваться вместо afghānī ‘афганский’, явилось выражением идентичности. Основные этапы истории становления идеи языка как признака идентичности связываются в докладе с развитием литературы на пашто, проходившем под влиянием классической персидской литературы. М.С. Пелевин отметил особое значение творчества Хушхал-хана Хатака (1613-1689) и его высказываний о роли языка, утвердивших представление о пашто как элементе паштунского самосознания. Два важных этапа этой истории связаны с афганско-индийской диаспорой: рошанитская поэзия (XVII в.), следующая классическим персидским образцам, и труды двух братьев – принцев Рохилькханда, создавших в конце XVIII – нач. ХIХ в. первое грамматическое описание пашто (Махаббат-хан) и пашто-хиндустани-персидско-арабский словарь (Иллахйар-хан). Так в докладе были очерчены культурно-исторические предпосылки формирования языкового компонента паштунской идентичности. 

Семинар завершился докладом О.М. Чунаковой «Манихейские гимны в фондах ИВР РАН». Фрагменты рукописей IV-XII веков, воспроизводящих в ряде случаев более ранние тексты, были представлены в трёх аспектах: материальном, содержательном и языковом, включая письменность. Разумеется, был охарактеризован и этнолингвистический контекст, в котором переписывались рукописи на среднеперсидском, парфянском и согдийском языках. Большая часть фрагментов написана на среднеперсидском и парфянском. Чтобы сделать тексты доступными согдийскому читателю, согдийские переписчики транслитерировали их согдийским письмом. Некоторые особенности графической передачи манихейских гимнов свидетельствуют о том, что их читали нараспев. Рукописей на согдийском языке в собрании института значительно меньше, чем на двух других языках. Они отличаются и по форме, будучи записаны на свитках (зачастую с китайскими текстами на оборотной стороне), тогда как среднеперсидские и парфянские рукописи имеют форму кодекса. Описывая содержание рукописей, докладчица назвала, в частности, главных адресатов гимнов и охарактеризовала ритуальный контекст, в котором часть из них исполнялась: праздник Бемы в начале весны. Она отметила разрозненные фрагменты, связанные по содержанию, как, например, части космогонического гимна, гимна Мессии и др. В числе адресатов Иисус, Мани, Живая Душа, Отец величия и некоторые другие божества. Благодаря фотографиям фрагментов в презентации доклада слушатели получили представление о том, как выглядят манихейские рукописи в коллекции  института. В завершение доклада О.М. Чунакова отметила, что, несмотря на незначительное число и фрагментарность этих рукописей, они представляют научную ценность для изучения иранского манихейства. 

 

О.М. Чунакова вела семинар и была его главным организатором. Большинство участников лично присутствовало на семинаре, который проходил в Зелёном зале института. Докладчики из Москвы, Италии и Таджикистана и слушатели из Москвы, Таджикистана, Германии и Англии участвовали в нём онлайн. Темы докладов отразили основные научные интересы И.М. Оранского.