|
|
|
|
Фу Сянь-чжань. Памяти Мэн Ле-фу / Перевод с китайского И.Ф.Поповой // Письменные памятники Востока, 1(4), 2006. С. 16—19.
В 1989 г. шанхайское издательство «Древняя книга» подписало соглашение с Академией наук СССР об издании дуньхуанских материалов, хранящихся в Ленинградском отделении Института востоковедения АН СССР. Войдя в состав рабочей группы, отправившейся в Россию в рамках этого соглашения, в октябре 1990 г. я впервые встретился с проф. Меньшиковым. Его китайское имя Мэн Ле-фу, и я помню, как он нам шутливо представился: «Меня зовут Мэн Ле-фу. Ле-фу – это по-русски “лев”, т.е. шицзы по-китайски. А фамилия Мэн по-китайски означает “свирепый”. Я – свирепый лев». И тут он изобразил львиное рычание. Л.Н. Меньшиков был руководителем группы дальневосточной текстологии ЛО ИВАН и ответственным редактором с российской стороны будущего издания «Дуньхуанские документы, хранящиеся в России». Почти каждый год, с 1990 по 2000, из Китая приезжала рабочая группа из трех-четырех человек и по два-три месяца работала в ЛО ИВАН и в Эрмитаже. В общей сложности каждый из нас провел в России около трех лет, в течение которых мы самым тесным образом общались с Меньшиковым.
Каждый день он приходил в помещение, где мы выполняли фотографическую и редакторскую работу, и спрашивал: «Какие у нас вопросы на сегодня?» Мы составляли и обсуждали план нашей работы, определяли, с чем будем сегодня работать. Если у нас возникали проблемы, Лев Николаевич с Л.И.Чугуевским, работавшим в Секторе восточных рукописей и документов, обращались к Ю.А.Петросяну, тогдашнему директору ЛО ИВАН, и Е.И.Кычанову, заместителю директора, и разрешали все вопросы. Первый том «Дуньхуанских документов из собраний России» вышел в 1992 г. Одновременно осуществлялись еще два совместных проекта «Древней книги» с российской стороной – это издания «Документы из Хара-Хото, хранящиеся в России» и «Произведения искусства из Дуньхуана, хранящиеся в России».
Летом 1994 г. Общество российско-китайской дружбы и Санкт-Петербургский государственный университет организовали вечер танской поэзии, который вел проф. Л.Н. Меньшиков. Пригласили и нас, китайских коллег. Свое выступление Лев Николаевич начал с рассказа о «четырех корифеях начала эпохи Тан» — Ван Бо, Ян Цзюне, Лу Чжао-лине, Ло Бинь-ване, затем перешел к творчеству поэта Чэнь Цзы-ана и, закончив свой рассказ о нем, пригласил выступить русского студента, который по-китайски прочел стихи: «Не ведая предков вдали, не разглядишь за собой и потомков. Земля и небо спокойны нынче, лишь [я] роняю слезы в скорби...» Рассказ Меньшикова о Ван Цзи-лине сопровождался чтением студентами его стихов, а потом после рассказа о Ван Вэе прочесть его стихи попросили нас. Чтение нараспев – особая манера протяжной декламации древних китайских стихов, нечто среднее между чтением вслух и пением. Как-то в Шанхае, в нашем издательстве, Л.Н. Меньшиков продемонстрировал нам свое исполнение стихов в этой манере. И на вечере мы в приподнятом настроении, не обращая внимания на то, соответствует ли наша декламация правилам или нет, один за другим читали стихи. Вечер танской поэзии длился два часа, в конце все горячо аплодировали, выступил Генеральный консул КНР в Санкт-Петербурге со словами благодарности организаторам и участникам, одновременно он рассказал о содержании нашего совместного проекта по изданию дуньхуанских памятников. На нас тогда произвело огромное впечатление глубокое знание и необыкновенное понимание Львом Николаевичем танской поэзии, а его живые комментарии не могли не вызвать восхищение. Он был замечательным представителем российского китаеведения, тонко понимавшим китайскую поэтическую культуру.
Л.Н. Меньшиков был и выдающимся знатоком буддийской литературы, прекрасно ориентировавшимся в «Трипитаке». Его фактически никто не учил дуньхуановедению, он осваивал его сам, читая канонические сутры и подлинные рукописные источники. При этом он был всегда хорошо осведомлен о том, что делают его китайские коллеги, и если не мог увидеть их последних работ, то по крайней мере всегда знал основные направления их исследований.
Однажды, когда мы работали в СПбФ ИВ РАН, профессор Меньшиков принес мне какую-то книгу с воспроизведением старого текста и сказал: «Я думаю, это “Сутра о Яма-радже”, но ее текст отличается от приведенного в “Трипитаке годов Тайсё”. В 85-й цзюани его нет, и я не знаю, что это такое». Вместе с ним мы отправились в помещение китайского кабинета СПбФ ИВ РАН, для того чтобы заглянуть в справочные и периодические издания, однако там не было даже полного комплекта журнала «Дуньхуанские исследования». Я сказал: «В конце Тан существовали два варианта “Сутры о десяти правителях”. Один вариант так и назывался сокращенно “Сутра о деяниях Яма-раджи”. Второй же кратко именовался “Извлеченная из земли сутра о десяти правителях”. “Сутра о деяниях Яма-раджи” полностью вошла в издание “Дуньхуанские документы из Тяньцзиньского городского музея искусств”. Каталог этого издания был опубликован в одном из выпусков “Дуньхуанских исследований”, но у вас его нет». Я пишу сейчас об этом вовсе не для того, чтобы похвастаться своими познаниями. Я очень уважал Льва Николаевича. Составленный им вместе с коллегами двухтомник «Описание китайских рукописей дуньхуанского фонда», а также его труд «Описание китайской части коллекции из Хара-хото» получили высочайшую оценку в Китае. Эти книги, бесспорно, стали для ученых во всем мире важнейшими справочными изданиями. Однако нам трудно представить, что такие результаты были получены в условиях нехватки научной литературы, поскольку российское китаеведение развивалось в трудных условиях, в особенности в тот длительный период после распада Советского Союза, когда финансирование академических институтов значительно сократилось, что осложнило приобретение научной литературы. Это означало колоссальные затраты труда, достижение результатов окольными путями, затраты многих физических и душевных сил. Огромные усилия в трудных условиях заслуживают особого уважения.
Мне довелось много раз сопровождать Л.Н. Меньшикова в путешествиях по Китаю, вместе мы побывали в Урумчи, Турфане, Дуньхуане, Сиани, Пекине, Шанхае, Ханчжоу, Путошани. С этими путешествиями связано много воспоминаний о том, как мы и работали, и отдыхали вместе с нашими российскими коллегами. На моих глазах Лев Николаевич ежедневно – и после тяжелого дня, и после самого обычно – исписывал по нескольку страниц в своем дневнике. Записи его были очень подробными. И только закончив писать, он шел умываться и ложился спать. Он говорил: «Вести дневник всегда было традицией в российских академических кругах. С.Ф.Ольденбург требовал от всех, включая членов его экспедиций и казаков сопровождения, ежедневно делать записи. Дневники путешествий В.М.Алексеева по Китаю также основаны на его каждодневных записях. Те рукописи, которые хранятся в СПбФ ИВ РАН, можно подразделить, во-первых, на древние памятники и, во-вторых, на дневниковые записи».
Очень памятной была наша встреча в мае 2002 г. на конференции в Чжэцзянском университете, посвященной памяти трех выдающихся китайских дуньхуановедов: Цзян Лян-фу, Цзян Ли-хуна и Го Цзай-и. Меньшиков сделал доклад о научной школе акад. В.М.Алексеева, об основных направлениях его исследований, которые получили развитие в работах его учеников. Он с гордостью говорил о своих предшественниках, о людях, у которых он учился. Посвятивший основные свои работы китайской простонародной литературе, Л.Н.Меньшиков всегда помнил, что первым русским ученым, обратившим внимание на значение простонародной культуры Китая, был В.М.Алексеев. Тогда Лев Николаевич был полон научных планов, мы говорили о том, что было бы хорошо продолжить каталогизацию дуньхуанских материалов не только в Санкт-Петербурге, но и в других центрах, где они хранятся. Он отмечал значение работы нашего издательства в публикации дуньхуанских материалов из России и Франции.
В апреле 2005 г. в Пекине состоялась 6-я конференция в рамках Международного дуньхуанского проекта (IDP), на которой я после долгого перерыва встретил Л.Н. Меньшикова. Прошло три года, он заметно постарел, слова произносил медленно, и я испытал чувство щемящей жалости. Доклад Меньшикова был, как всегда, интересным. Основываясь на документах дуньхуанской коллекции СПбФ ИВ РАН, он рассказал о путях формирования дуньхуанской библиотеки: о дарениях императрицы У-хоу и императора Сюань-цзуна, о поступлении 1002 г., когда множество сутр было доставлено в Дуньхуан из Чанъани монахом Ин-бао, о мерах, предпринимавшихся властями для активизации работы скрипториев в Дуньхуане, и о частных спонсорах.
Вечером Лев Николаевич пригласил меня к себе в комнату, неторопливо надписал в подарок книгу со словами: «Это моя последняя публикация. Переводы десяти танских поэтов». Он много говорил о танской поэзии, особенно о творчестве Ван Фань-чжи, которое исследовал в течение ряда лет. Потом с увлечением читал стихи по-русски и по-китайски. И тогда я вспомнил рассказ самого Меньшикова о встрече акад. Алексеева с Го Мо-жо, об их дружеской беседе, о которой Го Мо-жо записал в своих воспоминаниях: «Удивительным было то, как он с помощью одной культуры толковал другую». То же можно сказать и о Л.Н. Меньшикове.
В июле 2005 г. в связи с изданием произведений искусства из Хара-Хото, хранящихся в Государственном Эрмитаже, я опять приехал в Санкт-Петербург и, конечно, первым делом поинтересовался здоровьем Льва Николаевича. Новости, которые я узнал от его дочери М.Л.Меньшиковой, были неутешительны, и, когда мы пришли к нему домой в гости, я подумал, что эта встреча может быть последней. Нас как всегда очень радушно принимала супруга Льва Николаевича Алина Адольфовна (мы звали ее Алла), мы пили за его здоровье, но мне большого труда стоило в тот вечер шутить и смеяться. Лев Николаевич увлеченно рассказывал о подготовке нового издания трудов В.М.Алексеева по китайской литературе, говорил, что интереснейшие статьи Алексеева, полные тонких филологических наблюдений, заслуживают перевода на китайский язык. Тогда я согласился с ним, ведь научное творчество Алексеева – одно из лучших достижений мировой синологии, и, конечно, собрание трудов В.М. Алексеева, как и собрание трудов Л.Н.Меньшикова, должны быть подготовлены и переведены для китайского читателя.
Вернувшись в Китай, я продолжал надеяться, что Меньшиков сможет еще поправиться и продолжать занятия любимым делом. Каждого из коллег, кому случалось побывать в России, я просил узнать о его здоровье. В середине ноября 2005 г. в Шанхайском педагогическом институте должна была состояться очередная международная конференция по дуньхуановедению, мы ждали и наших российских коллег, ждали новостей от Льва Николаевича. Но пришло печальное известие: 29 октября 2005 г. Л.Н.Меньшиков скончался.
Вклад Л.Н.Меньшикова в мировое китаеведение велик, можно много говорить о его научной работе, но мы, его китайские коллеги, особенно ценили его отношение к нашей культуре и нашему народу. Лев Николаевич очень любил изучаемую им страну. Он неоднократно говорил нам об этом, да мы и сами видели. Именно благодаря своей подлинной любви к Китаю он смог достичь столь глубокого понимания и проникновения в культуру китайского народа. Тесно общаясь на протяжении 16 лет с Л.Н.Меньшиковым, мы проникались также любовью к России, представителем которой он был для нас. Бывая у Льва Николаевича на даче, куда он нас часто и охотно приглашал, мы полюбили русскую природу. Мы полюбили наших коллег из Института востоковедения и Эрмитажа. Многие из них уже ушли в мир иной, но мы их помним. И всегда будем помнить O.K.Дрейера, К.Б.Кепинг, Л.И.Чугуевского и Л.Н.Меньшикова.
Перевод с китайского И. Ф. Поповой
[К оглавлению номера 1(4) ППВ за 2006 г.] PDF-файлы Полный текст статьи
Ключевые слова история востоковедения Меньшиков, Лев Николаевич
|
|
|
Случайная новость: Объявления |
4—6 декабря 2023 г. в ИВР РАН пройдет Ежегодная научная сессия «Письменное наследие Востока как основа классического востоковедения». |
Подробнее...
|
|
|
|
|