Научное исламоведение или апология ислама?
(несколько слов об издании комментированного перевода Корана на русском языке)

В начале 2008 г. в Санкт-Петербурге опубликованы первые два тома из планируемого многотомного издания «Свет Священного Корана: разъяснения и толкования». Автор: Сейед Камал Факих Имани, переводчик: Сейед Аббас Садр Амели, редактор: Назим Зейналов. Санкт-Петербург: Фонд исследований исламской культуры, 2008. Две причины побудили меня откликнуться на это издание.

Первая. В аннотации к обоим томам претенциозно заявлено, что «Издание предназначено как для ученых-исламоведов (курсив мой), так и для использования в учебных курсах религиозных и светских учебных заведений (курсив мой), а также для частного чтения».

Вторая. Тома выпущены издательством «Петербургское востоковедение», расположенным по тому же адресу, что и академическое учреждение Санкт-Петербургский филиал (ныне самостоятельный Институт восточных рукописей РАН) Института востоковедения РАН, но не имеющим отношения к последнему.

Во Введении к изданию отмечается, что «русские переводы аятов… выбраны из различных вариантов русских переводов Священного Корана» и что «отбирали такие варианты, которые отличались от остальных наилучшим стилем и наиболее точной передачей смысла», а «в некоторых случаях переводчик и редактор заменял (так!) отдельные слова в уже существующих переводах на иные, более точно соответствующие оригиналу варианты, взятые из других источников…». Оставив на совести издателей этот «наилучший стиль» русского языка, замечу, что переводчик и редактор «забыли» сказать главное: чьи именно переводы они использовали, что заменили в них? Ведь если они пользовались, например, литературным «переводом» В.Пороховой, выполненным не с языка оригинала, то вряд ли предлагаемый вариант комбинированного перевода передаст подлинный смысл Корана.

Уже перевод названия сочинения настораживает. Арабское название оригинала «Нур ал-Кур’ан фи тафсир ал-Кур’ан» дословно означает «Свет Корана в толковании Корана», однако переводчик безоговорочно вводит в него одно из общеисламских определений Корана – «Свет Священного Корана». Обращение переводчика с текстом «Священного Корана» проиллюстрирую на примере (выбранного произвольно) последнего небольшого айата суры «Корова». В нем трижды встречается воззвание раббана, которое переведено в трех вариантах: «Господи наш!», «Господи Боже!», «Господи!». «Аллах» в тексте Корана заменен на «Бога», тогда как в комментариях к айатам постоянно фигурирует «Аллах». Выражение лаха ма касабат ва-алайха ма-ктасабат переведено как «Деяния добрые идут ему (человеку) на пользу, деяния злые наносят вред». Звучит красиво, но это не перевод текста Корана, а его толкование, на которое переводчик, безусловно, имеет право, но это должно быть в комментариях к тексту. Иначе стирается грань между «Священным текстом» и его интерпретацией, которая меняется в зависимости от объективных и субъективных факторов.

Что касается идеологической позиции автора комментариев, то она очевидна, это – идеализация ислама как универсальной религии и пропаганда ее ценностей. Толкование Корана (ат-тафсир) – один из самых востребованных и продуктивных жанров мусульманской богословской литературы, в котором находили отражение новые реалии мусульманского мира, историко-культурные традиции мусульманских народов, региональная специфика, приверженность авторов разным богословско-правовым школам и течениям ислама и т.д. Автор данного сочинения представляет шиитско-имамитскую традицию мусульманской экзегетики.

Научное исламоведение (и не только российское, но и западное) в целом расходится с исследованиями мусульманских богословов. Прежде всего, в методологических подходах к изучению ислама, в системе доказательств, в научном инструментарии, в задачах и целях исследования. Поэтому здесь я не касаюсь содержательной стороны авторских комментариев и пояснений, но выскажу свое мнение об их переводе на русский язык с учетом того, кому адресовано это издание.

Российское научное востоковедение (арабистика, иранистика, исламоведение) накопило большой опыт в переводе и исследовании арабографичных письменных памятников, сложились научные традиции в передаче арабских имен, терминов, названий сочинений, топонимов. К сожалению, русскоязычным читателям, интересующимся исламом, в очередной раз предлагается внешне привлекательное издание, подготовители которого совершенно не знакомы с переводческими традициями российского научного исламоведения. В самом деле, как можно предлагать «ученым-исламоведам» и «религиозным и светским учебным заведениям» искаженную передачу арабских имен исторических деятелей, игнорировать систему транслитерации и принятые в российских научных изданиях нормы оформления справочного аппарата? Так, 6-й шиитский имам фигурирует в этом издании как Садык-Джафар (вместо Джа‘фар ас-Садик), внуки пророка Мухаммада, 2-й и 3-й шиитские имамы ал-Хасан и ал-Хусайн (только так с артиклем ал- пишутся их имена во всей арабской литературе) именуются то как Хасан и Хусейн, то как аль-Хасан и аль-Хусейн. Один из активных приверженцев «семьи дома Пророка» известный Джабир б. ‘Абд Аллах (или ‘Абдаллах) упоминается как Джабер ибн Абдалла. Нет последовательности в передаче одних и тех же имен (ар-Рида/ар-Риза, Мухаммад/Мухаммед, Ахмад/Ахмед) или однотипных (Абулфутух, но Абульхасан), арабских букв ‘айн (то учитывается, тот нет) и йа’ (Атъяб вместо Атйаб, но Йанаби/Йанаби‘), и т.д. Совершенно произвольное обращение с арабским артиклем и его ассимиляцией: ад-дур, ат-тафсир, ас-Суюти (прав. ас-Суйути), но аль-Табарси (вместо ат-Табарси), аль-‘Аскари, но Термези (вместо ат-Тирмизи), и т.д. В разделе Библиография (Толкования Корана на арабском и персидском языках) названия сочинений и имена их авторов переданы в форме, не приемлемой для научных изданий.

Что касается издательства «Петербургское востоковедение», опубликовавшего это сочинение в переводе на русский язык, то, судя по всему, оно руководствовалось при этом исключительно материальными соображениями, хотя оно должно было, по крайней мере, знать, что рекомендация каких-либо материалов «для использования в учебных курсах», т.е. в качестве учебных пособий для «светских учебных заведений», это – компетенция соответствующих комитетов Министерства образования РФ. Упоминание Фонда исследований исламской культуры, под эгидой которого осуществлено это издание, в связке с Санкт-Петербургом сознательно вводит в заблуждение российских читателей. Используя научный авторитет Санкт-Петербургского востоковедения, которое ассоциируется (и не только в России) прежде всего с академическим учреждением, издательство «Петербургское востоковедение» преследует свои интересы.

Учитывая сложный этно-конфессиональный состав российского общества, издание в России любой апологетической литературы – будь то исламская или христианско-православная – потенциально несет в себе заряд конфронтации, ведет к формированию негативного восприятия друг друга последователями разных вероисповеданий.

С.М.Прозоров
зам. директора по науке
СПбФ ИВ РАН (ИВР РАН)
Санкт-Петербург