|
|
| |
|
|
Попов А.В. Г.С. Кара-Мурза – исследователь хозяйства и социальной жизни Монголии 1930-х гг. // Монголоведение в Санкт-Петербурге: ретроспектива и современность. Программа. Тезисы. Международный Круглый стол (10 июня 2019 г. Санкт-Петербург). СПб.: 2019. С. 24—26.
В 1931 г. в составе Монгольской экспедиции АН СССР был сформирован планово-экономический отряд. В круг стоявших перед ним задач входило обследование основных хозяйственных районов Монгольской Народной Республики, изучение и оценка перспектив развития ее экономики. В состав отряда, руководить работой которого специальным решением Секретариата ЦК ВКП(б) был назначен экономист П.В. Погорельский, вошли сотрудники московских институтов АН СССР и Коммунистической Академии . Среди них был и Г.С. Кара-Мурза, молодой исследователь, работавший в Коммунистическом университете трудящихся Китая им. Сунь Ятсена (КУТК).
Георгий Сергеевич Кара-Мурза родился в 1906 г. в Москве. По окончании Московского института востоковедения в 1930 г. он был принят научным сотрудником в КУТК и вскоре откомандирован в состав Монгольской экспедиции. По возращении из Монголии в 1932 г. начал преподавать в Московском институте востоковедения и в 1935 г. стал его профессором. В 1939-1941 гг. Г.С. Кара-Мурза – профессор МГУ и старший научный сотрудник Института истории АН ССР. С началом Великой отечественной войны ушел добровольцем на фронт. 22 августа 1945 г. погиб в авиационной катастрофе во время выполнения боевого задания политуправления 1-го Дальневосточного фронта по ведению пропаганды среди населения Северного Китая и военнослужащих японской Квантунской армии.
Г.С. Кара-Мурза прежде всего известен как исследователь новой и новейшей истории Китая . Вместе с тем недолгая, но весьма плодотворная экспедиционная работа в МНР добавила к портрету Кара-Мурзы новые штрихи, характеризующие его как социолога и экономиста, внесшего вклад в изучение Монголии. В собрании Архива востоковедов Института восточных рукописей РАН в фонде П.В. Погорельского среди материалов Монгольской экспедиции хранится принадлежащий авторству Г.С. Кара-Мурзы отчет о полевых исследованиях социально-экономической ситуации в Восточном аймаке МНР в 1931 г. Следует заметить, что Монголия в то время переживала один из наиболее сложных и драматических периодов новейшей истории. В стране происходили инициированные государственными властями широкие общественные преобразования, названные впоследствии «левым уклоном»: массовая насильственная коллективизация аратских хозяйств, антибуддийская кампания, конфискация имущества монастырей и бывших князей. Из-за неурядиц с колхозами, гонений на лам и «светских феодалов» во многих районах МНР начались антиправительственные восстания. Население приграничных районов, пользуясь отсутствием охраняемой границы, массово бежало в Китай .
Материалы, собранные экспедицией АН СССР, в том числе и упомянутый отчет Г.С. Кара-Мурзы, с нашей точки зрения, интересны малоизученными сведениями, свидетельствующими о существенной деформации традиционного монгольского общественного уклада, вызванной «левым уклоном». Одним из таких свидетельств могут служить подробные статистические данные о социальном составе и имущественном положении населения Восточного аймака, которые удалось собрать Кара-Мурзе. Согласно этим данным, в сомоне Ар-Джиргалангту, входившем в состав упомянутого аймака, числилось 19 «феодалов». К их числу «в большинстве случаев относились тайджи и несколько духовных лиц, среди которых был один конфискованный хубилган» . Материальное положение всех этих «бывших феодалов» в 1931 г. было незавидным, поскольку сумма ежегодного подоходного налога, уплачиваемого ими всеми, составляла 546 тугриков. Вместе с тем избежавший конфискации богатый скотовод Батхуяг, не записанный властями в «феодалы», с доходов от одного лишь своего хозяйства за год внес в казну 8955 тугриков и 80 мунгу .
Хотя в 1931 г. в Монголии существовали многочисленные ограничения и запреты наемного труда, но в юрте Батхуяга автором отчета были замечены несколько посторонних людей, которые помогали хозяину в домашней работе и в уходе за скотом. На вопрос о том, кто эти люди, богатый хозяин отвечал, что «это его знакомые из ближайших юрт приходят к нему как к себе домой». Будучи спрошенным о количестве таких «бескорыстных помощников», Батхуяг затруднился с ответом, но предположил, что таковых гораздо больше ста . Из приведенных обстоятельств Кара-Мурза сделал вполне обоснованный вывод, что институт найма бедных скотоводов богатыми путем раздачи скота на выпас продолжал процветать вопреки противодействию властей. Заметим, что бороться с подобными явлениями в тогдашней Монголии было бесполезно уже хотя бы потому, что согласно оценке имущественного положения жителей сомона Ар-Джиргалангту, содержащейся в цитируемом отчете, треть из них относились к беднейшей категории и могли прожить лишь за счет ухода за скотом богачей.
Опрос скотоводов из числа бедняков и середняков, проведенный Г.С. Кара-Мурзой, выявил и еще один любопытный феномен. Представители этой социальной группы на просьбу «сравнить жизнь до революции и сейчас», как правило, отвечали, что их нынешнее существование значительно легче прежнего. Главным аргументом, приводимым в обоснование таких ответов, было то, что раньше приходилось платить непомерные налоги, поскольку «феодал мог в любой момент прислать человека и угнать любое количество скота». «Сейчас же, - говорил один из интервьюируемых, - жить ему стало гораздо лучше в том смысле, что он заранее знает, сколько должен заплатить налога». Другой арат, прежде состоявший в качестве хамджилга (прислуги при табуне и кухне) у родовитого тайджи, сообщал, что был обязан вместе со своей семьей собирать и разбирать юрту князя при перекочевках, пасти скот и выполнять всякую другую работу по его поручению. После революции, когда был издан закон об освобождении хамджилга, арат покинул своего тайджи, и тот «обеднел, даже собаки не имея» . Впрочем, следует учесть, что Кара-Мурза не знал монгольского языка, беседовал с аратами через переводчика, а потому вряд ли мог вызывать у них доверие и желание поделиться сокровенными мыслями о прошлом и о происходивших вокруг событиях. Но все же, в записанных им высказываниях небогатых скотоводов сквозит их недовольство собственным незавидным материальным положением и, в общем, толерантное отношение к политике властей, декларировавших возможность достижения всеобщего равенства за счет «раскулачивания» представителей прежних общественных верхов. Отсюда, вероятно, проистекает то обстоятельство, что именно конфискация крупного скотовладения не привела в Монголии к немедленному возникновению столь же массовых протестов, как иные «левоуклонистские» реформы.
К содержанию сборника...
 PDF-файлы
Полный текст
Ключевые слова
|
|
|
|
|
