ИВР РАН (Санкт-Петербург)

Халидов Анас Бакиевич [25.02.1929, д. Чирки-Кощаково, Буинский р-н, Татарская АССР — 01.12.2001, Казань], крупнейший российский арабист-рукописник последней трети XX в., первоклассный специалист по классической арабской филологии. Студент арабского отделения восточного факультета ЛГУ (1946–1951), аспирант ИВ АН СССР (в Ленинграде), науч. сотр. ИВ АН СССР — ЛО ИВ АН СССР — СПбФ ИВ РАН (10.05.1955–01.12.2001): м. н. с. (1955), с. н. с. (26.11.1962), заведующий Арабским кабинетом (1961–04.03.1968), заведующий Сектором Ближнего Востока (04.10.1978–30.09.2000). Канд. филол. наук, тема диссертации «Художественная проза Таха Хусейна» (26.04.1955); доктор филол. наук (14.12.1984), тема диссертации «Арабские рукописи и арабская рукописная традиция», профессор (28.04.1987).

В годы учебы у Х. сформировался устойчивый интерес к изучению арабских рукописей, в чем его всячески поддерживали И. Ю. Крачковский и В. И. Беляев, под руководством которого он защитил подготовленную им совместно с однокурсником-арабистом П. Г. Булгаковым дипломную работу по уникальному географическому сочинению Абу Дулафа (издана в 1960).

После зачисления в штат ЛО ИВ АН СССР на должность м. н. с. Х. сосредоточился на описании и изучении рукописей. Заметным вкладом в науку стал подробный каталог памятников арабской художественной прозы, представленных в рукописях институтского собрания (1960). К числу его достижений следует отнести отождествление дефектного анонимного сборника биографий ученых с биографическим словарем хорезмийского автора XII в. Абӯ-л-Карама ал-Андарасбāнӣ (1974), описание рукописных библиотек в городах вади Хадрамаут, прежде всего в Сай’ӯне и Тарӣме (1979), завершение начатого его учителем В. И. Беляевым издания с рус. переводом одной из частей уникального источника по истории и культуре аббасидских халифов — Китāб ал-Аврāк̣ ас̣-С̣ӯлӣ (1998), публикацию факсимиле, набранного текста и рус. перевода трактата по фармакологии его соотечественника Тāдж ад-Дӣна ал-Булг̣āрӣ (нач. XIII в.) по уникальной рукописи, хранящейся в иранском меджлисе (1997). Его magnum opus на этом поприще представлен монографией (1985), основанной на его докторской диссертации и не имевшей тогда аналогов в мировой науке.

Основным достижением Х. как заведующего Сектором Ближнего Востока стал «Краткий каталог арабских рукописей», а по сути дела — список всех сочинений на арабском языке, содержащихся в арабографичных рукописях ИВР. Он был выполнен в 1962–1971. Помимо общего руководства проектом Х. взял на себя обработку одной из самых больших частей арабского рукописного собрания, включая труднее всего поддающееся идентификации «разное» (1363 ед.). В 1970–1980-е на общественных началах Х. вел для арабистов-старшекурсников на восточном факультете ЛГУ уникальный курс по описанию арабских рукописей.

01.10.2000 Х. стал профессором Казанском университета, сохранив в СПбФ ИВ РАН совместительство. Помимо преподавания широкого спектра арабистических и исламоведческих дисциплин в столице Татарстана он все силы, которые подтачивала неизлечимая болезнь, отдавал работе над переводом Корана на татарский язык и успел ее завершить накануне кончины. По не совсем понятным причинам (якобы из-за чрезмерной архаичности языка) его перевод Священной Книги остается неопубликованным.

Автор более 100 научных публикаций.

Основные работы: Вторая записка Абу Дулафа / Изд. текста, пред., введ. и коммент. П. Г. Булгакова и А. Б. Халидова. М.: ИВЛ, 1960 (Памятники литературы народов Востока. Тексты. Малая серия, V); Каталог арабских рукописей ИНА АН СССР. Вып. 1: Художественная проза. М.: ИВЛ, 1960; Усама ибн Мунк̣из. Китаб ал-маназил ва-д-дийар (Книга стоянок и жилищ) / Изд. текста, предисл. и указ. А. Б. Халидова. М.: ИВЛ, 1961 (Памятники литературы народов Востока. Тексты. Большая серия, XII); Крымский А. Е. История новой арабской литературы. XIX — начало XX века / Отв. ред. А. Б. Халидов. М.: Наука, ГРВЛ, 1971; Биографический словарь ал-Андарасбани // ППВ. Ежегодник 1971. М.: Наука, ГРВЛ, 1974. С. 143–161; Собрания арабских рукописей в Народной Демократической Республике Йемен // ППВ. Ежегодник 1973. М.: Наука, ГРВЛ, 1979. С. 179–202; Арабский язык // Очерки истории арабской культуры V–XV вв. М.: Наука, ГРВЛ, 1982 (Культура народов Востока. Материалы и исследования). С. 13–74; Книжная культура // Там же. С. 215–310; Ислам и арабский язык (некоторые аспекты проблемы) // Ислам. Религия, общество, государство. М.: Наука, ГРВЛ, 1984. С. 69–75; Арабские рукописи и арабская рукописная традиция. М.: Наука, ГРВЛ, 1985 (Культура народов Востока. Материалы и исследования); Рукописная книга в арабской культуре // Рукописная книга в культуре народов Востока. Очерки. Кн. 1. М.: Наука, ГРВЛ, 1987 (Культура народов Востока. Материалы и исследования). С. 241–300; Словари Исх̣āка ал-Фарāбӣ и Мах̣мӯда ал-Кāшг̣āрӣ (из истории лексикографии в Средней Азии X–XI вв.). М.: Наука, ГРВЛ, 1987 (ПП и ПИКНВ. XXI годичная науч. сессия ЛО ИВ АН СССР. Ч. IV); Академик И. Ю. Крачковский // Проблемы арабской культуры. Памяти академика И. Ю. Крачковского. М.: Наука, ГРВЛ, 1987. С. 5–14; «История» ат-Табари. Избранные отрывки / Пер. с араб. В. И. Беляева с доп. О. Г. Большакова и А. Б. Халидова. Ташкент: Фан, 1987; Таджаддин ал-Булгари. Большой тирйак («Большое противоядие») / Изд. текста, пер. с араб., предисл., коммент. А. Б. Халидова. Казань: Тип. газетно-журнального издательства, 1997; Абу Бакр Мухаммад ас-Сули. Китаб ал-Аурак (Книга листов) / Критич. текст и пер. на рус. яз. В. И. Беляева и А. Б. Халидова; Предисл., примеч. и указ. А. Б. Халидова. СПб.: ПВ, 1998 (Памятники культуры Востока. Санкт-Петербургская научная серия, V); Arabic Sources on Eastern Europe // Proceedings of the 17th Congress of the Union europeenne des arabisants et islamisants / Editorial Board: W. Madelung, Yu. Petrosyan, H. Waardenburg-Kilpatrick, A. Khalidov, E. Rezvan. St. Petersburg: Thesa, 1997. P. 101–107.

Литература о жизни и трудах: Милибанд 2008, кн. II, с. 568–569; Анас Бакиевич Халидов (25.02.1929–1.12.2001) // Нур-Свет. 2002, № 1–2. С. 8; Большаков О. Г. Профессор А. Б. Халидов. Взгляд из Арабского кабинета (25.II.1929–1.XII.2001) // Петербургское востоковедение. Вып. 10. СПб.: ПВ, 2002. С. 553–558; Зайнуллин Г. Г. Анас Бакиевич Халидов. [Казань:] Издательство Казанского университета, 2003 (Выдающиеся ученые Казанского университета) (с. 12–21: Список основных трудов А. Б. Халидова и конференций, в которых он участвовал); Шарафутдинова Р. [Ш.] Центр притяжения. Анас Халидов // Казань. 2004, апрель. С. 73–75.

С. А. Французов

______________________________

1 декабря 2001 г. в Казани скончался многолетний руководитель Арабского кабинета имени академика И. Ю. Крачковского и Сектора Ближнего Востока Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН Анас Бакиевич Халидов, ученик и продолжатель И. Ю. Крачковского в рукописно-филологическом направлении арабистики. В ряду тяжелых потерь, понесенных Арабским кабинетом в последние годы, кончина А. Б. Халидова стала особенно значимой как последняя капля, переполнившая чашу утрат. Его кончина была отмечена несколькими некрологами, появившимися по горячим следам. Год, прошедший с тех пор, позволяет отойти от канонов этого жанра и попытаться определить, в чем была особая роль Халидова для ленинградско-петербургской арабистики.

Анас Бакиевич родился 25 февраля 1929 г. в деревне Черки-Кошаково Буинского р-на Татарской АССР. Мать его была простой крестьянкой, отец имел хорошее традиционное образование, базировавшееся на изучении арабского языка, и это, конечно, сыграло свою роль в последующем выборе Анасом Бакиевичем жизненного пути. Здесь же в деревенской школе он получил начальное образование. К этому времени семья распалась, и А. Б. переехал с отцом в 1940 г. в Казань, а затем, в марте 1941 г., — в Ташкент, где закончил семилетку в татарской школе и поступил в восьмой класс русской школы. В Ташкенте А. Б. на некоторое время остался без отца, призванного в армию, и жил на территории ташкентской обсерватории, находясь под неназойливым попечительством ленинградских астрономов, о которых потом тепло вспоминал. Это попечительство и моральное здоровье, заложенное деревенской жизнью, не дали ему, по собственному его признанию, оступиться в криминализированной обстановке военного Ташкента.

Летом 1946 г. А. Б. приезжает в Ленинград для поступления на арабское отделение Восточного факультета. Поступление чуть не сорвалось из-за сочинения, но экзаменаторы в тот послевоенный год были либеральнее, чем в наши дни, сознавая, что военные годы многих лишили возможности получить хорошее школьное образование, и дали абитуриенту еще одну попытку. Второе сочинение, написанное простыми фразами, открыло А. Б. дорогу в Университет.

Восточный факультет второй половины сороковых годов был средоточием лучших сил советского востоковедения, несмотря на огромные потери, понесенные в дни предвоенного террора и блокады. Достаточно сказать, что на факультете преподавали 10 академиков и членов-корреспондентов АН. Каждую кафедру возглавлял лучший в стране специалист в своей области. Такого никогда и нигде больше не повторилось.

Кафедру арабской филологии возглавлял академик И. Ю. Крачковский, ученый мирового масштаба, читавший теоретические курсы, а повседневную преподавательскую работу вел В. И. Беляев, тогда еще доцент. Сдержанный, подтянутый и методичный, он был учителем многих поколений ленинградских арабистов, в том числе и тех, кто впоследствии стали светилами московской арабистики.

А. Б. с первых дней выделился в группе своими успехами в изучении арабского языка, другие же предметы давались ему труднее из-за того, что русский язык для него не был родным. В разговоре это не ощущалось, но, как он признавался позднее, первые два курса, слушая общие лекции, студент переводил их в уме на родной татарский. Но А. Б. был упорен и трудолюбив, недаром и физкультурную специализацию выбрал по характеру — самбо. Уже на третьем курсе И. Ю. Крачковский заметил его в числе сильнейших студентов-филологов. Однако, кроме академических затруднений и полуголодной общежитской жизни, людей в то время подстерегали опасности с другой стороны. На третьем курсе А. Б. попал в поле зрения КГБ из-за знакомства с одним из студентов факультета, арестованным по политическому обвинению. Его вызывали на допросы, предлагали во искупление «вины» стать доносителем. А. Б. устоял, хотя один из товарищей поддался и преуспел в своей карьере больше других.

Успешно окончив Университет в 1951 г., А. Б. был направлен в аспирантуру. Время это было трудным для ленинградского востоковедения и особенно — для арабистики: Институт востоковедения был переведен в Москву, в Ленинграде оставалась небольшая группа при Рукописном отделе; в конце января 1951 г. умер затравленный И. Ю. Крачковский, многие годы мужественно защищавший достоинство науки, и в Ленинграде остался один арабист со степенью — В. И. Беляев. Выпускникам этого года предстояло в меру сил и обстоятельств заполнить образовавшуюся лакуну.

Аспиранты Группы восточных рукописей числились аспирантами по Москве, поскольку Группа не имела аспирантуры, а учились фактически на Восточном факультете. Так было, во всяком случае, с А. Б., руководитель его — В. И. Беляев и в Рукописной группе работал, и заведовал кафедрой арабской филологии. Институт в Ленинграде закрыли за отсутствие современной тематики, и тему А. Б. пришлось взять самую что ни на есть современную — «Художественная проза Таха Хусайна», тогда еще живого классика арабской литературы.

Ни руководитель, ни аспирант не были литературоведами. Видимо, поэтому диссертация оказалась преходящим моментом в научной жизни А. Б. Защитив ее в срок (а не защитишь в срок — как жить?), А. Б. больше никогда не возвращался к этой теме и избегал даже упоминании об этой работе. Его стихией были рукописное дело и текстология, где он стал прилежным учеником В. И. Беляева, унаследовав его скрупулезность и точность в исследовании арабских текстов. Когда в 1959 г. В. И. Беляев, как и многие другие сотрудники, покинул Ленинградское отделение Института востоковедения ради Университета (после появления постановления о запрете совместительства), в Арабском кабинете остался достойный преемник.

Создание издательства восточной литературы раскрыло широкие возможности для востоковедных публикаций, и в 1960–1961 гг. вышли три серьезные работы А. Б. — публикация текста Второй записки Абу Дулафа, над которой он работал вместе с П. Г. Булгаковым в студенческие годы, описание рукописей произведений арабской художественной прозы в собрании ЛО ИВ АН СССР и публикация текста «Китаб ал-маназил ва-д-дийар» Усамы б. Мункиза, ставшие свидетельством его высокой профессиональной подготовки. Поэтому, когда возник вопрос о необходимости кому-то возглавить Арабский кабинет, остававшийся без арабистического руководства, выбор пал на А. Б. Первое время это ощущалось как какая-то неловкость — во главе Кабинета, которым ранее руководил академик, всеми признанный глава арабистики в стране, становится молодой еще ничем не отличившийся кандидат наук.

Положение А. Б. как руководителя, действительно, было сложным: в Кабинете были люди, вернувшиеся в арабистику после многих лет лагерей и ссылок. А. Б. был для них мальчишкой, но он превосходил их не только административным положением, но и филологической подготовкой, не позволявшей ему мириться с упущениями в работе любого из сотрудников, независимо от возраста.

На этой почве завязался длительный конфликт с Т. А. Шумовским, человеком талантливым и болезненно самолюбивым, который в переводах бывал излишне смел, а зачастую просто ошибался, но признать, что кто-то может поправлять его, — не мог. Это было противостояние, тяжелое для обеих сторон. Напряжение разрешилось тем, что Т. А. Шумовский защитил свою работу как доктор-историк, но не как филолог — историку A. Б. еще мог простить филологическую неаккуратность.

В работу Арабского кабинета А. Б. вкладывал всю душу. Серьезно читал и строго обсуждал работы сотрудников и приучил всех к взаимной критике — честной и деловой, какая не часто практикуется в научных коллективах гуманитарного профиля. Он тщательно пополнял кабинет новыми сотрудниками, уже сложившимися специалистами и аспирантами. К началу 80-х гг. это был, пожалуй, самый сильный коллектив Отделения.

Неправильно было бы относить это только на счет А. Б. — большую роль в этом сыграл П. А. Грязневич, начинавший с ним как филолог у B. И. Беляева и ушедший затем в историю и археологию Йемена. Среди сильного пополнения Кабинета были и его ученики.

Когда в середине 60-х гг. Арабский кабинет в общем русле работы Отделения принялся за составление сводного печатного каталога арабских рукописей Отделения, на А. Б. легла вся работа по выработке схемы описания, организации работы и контролю за ней, поскольку из 10 составителей, перечисленных на оборотной стороне титульного листа, только один человек кроме него имел серьезный опыт описания рукописей, остальные не имели ни такого опыта, ни склонности к подобной работе, да к тому же им неизбежно приходилось иметь дело с рукописями сочинений, далеких по содержанию от тематики, которой они занимались прежде. Поэтому, конечно, было много упущений по мелочам, раздражавших А. Б., — ему было трудно понять, что для большинства составителей это работа вынужденная и нелюбимая.

Для А. Б. в подобной работе заключался еще и особый смысл: он очень органично ощущал себя звеном в цепи развития арабистики от прошлого к будущему, чувствовал себя обязанным продолжить или завершить начатое выдающимися предшественниками и учителями; издание каталога, охватывающего все петербургское собрание, было как раз одной из таких задач. В том же ряду было доведение до публикации «Истории новой арабской литературы» А. Е. Крымского, лежавшей в Архиве Отделения, а также находившихся там переводов отрывков из «Истории» ат-Табари о Средней Азии. Особо следует отметить завершение начатой и не завершенной В. И. Беляевым подготовки к изданию текста уникальной рукописи части обширного сочинения по истории арабской поэзии «„Китаб ал-Аврак“ ас-Сули». Издание выверенного и исправленного арабского текста в наборе, а не в виде факсимиле — редкий в нашей арабистике случай, и не только из-за существовавших прежде трудностей с арабским набором, но из-за необходимости хорошего понимания средневекового текста.

А. Б., как и все арабисты его поколения, не имел возможности изучать арабский язык в арабской языковой среде, знакомство с языком у него было книжное, и появившаяся позже возможность слышать его от армян, репатриировавшихся из арабских стран, мало меняла это положение. Да и позже ему не доводилось подолгу бывать в арабских странах, однако литературный язык он знал хорошо, изъяснялся на нем грамматически правильно и иногда поправлял своих аспирантов-арабов, путавших литературные формы с разговорными. Его литературная речь импонировала арабам, и не случайно он участвовал в работе кувейтского комитета по присуждению литературных премий.

Издание «Китаб ал-Аврак» задерживалось несколько лет по техническим причинам и оказалось последней большой прижизненной работой Халидова (СПб., 1998).

Многолетний опыт работы ученого с рукописной книгой был суммирован в монографии «Арабские рукописи и арабская рукописная традиция» (М., 1985), название которой может ввести в заблуждение: в ней рассматривается широкий круг вопросов, связанных с книжной культурой — от организации переписки, способов передачи информации до сведений о положении людей, связанных с арабской рукописной книгой, в арабском средневековом обществе. По характеру книга родственна «Мусульманскому ренессансу» А. Меца и, несомненно, так же долго будет читаема. Эта книга принесла А. Б. степень доктора филологических наук, а вся его деятельность и особенно подготовка специалистов через аспирантуру увенчалась званием профессора.

А. Б. не часто удавалось читать лекции и вести занятия со студентами — рукописное дело вещь очень специфическая и не часто включается в учебные программы, зато его знаниями и консультациями часто пользовались специалисты всей нашей тогда обширной страны, с уважением относились к этим знаниям и арабские ученые.

А. Б. не замыкался в сфере своей специальности и, как писалось прежде в характеристиках, «активно участвовал в общественной жизни Отделения» — был, кроме участия в различных комиссиях, председателем местного комитета профсоюза и секретарем парторганизации. В партию он вступил почти одновременно с назначением заведующим Арабским кабинетом. Была ли здесь взаимосвязь — сейчас уже трудно сказать. А. Б. не был партийным ортодоксом и многое в партийной политике руководства не одобрял: он считал неверным ввод советских войск в Афганистан и особенно — национальную политику. В бытность секретарем парторганизации ему приходилось душевно раздваиваться. В ту пору он несколько раз обращался к автору этих строк с предложением вступить в партию (сверху требовали роста рядов) и когда наконец получил прямой ответ: «Нет, Анас, не буду», то помолчал недолго и сказал: «Я тебя понимаю».

Либерализация в конце 80-х гг. пробудила в нем стремление оживить татарскую культуру, исследовать ее истоки в раннем средневековье, и А. Б. обратился к поиску упоминаний о Булгаре и булгарцах в арабских источниках. Участившиеся поездки татарских делегаций и политических деятелей в арабские страны открыли А. Б. более широкие возможности поездок. Он оказался единственным арабистом-татарином, имевшим высокую квалификацию на современном мировом уровне, и стал более нужным за пределами Петербурга, чем там, где прожил полвека и где арабистика была поставлена на грань умирания. Это совпало с душевной тягой поднять уровень научных исследований в области истории мусульманской книжной культуры в Татарстане. Следуя этому внутреннему зову, А. Б. заключил контракт с Казанским университетом на два года. В Петербурге за ним сохранили четверть ставки, чтобы не прервалась связь с институтом. В Казани А. Б. все свободное от преподавания время посвящал осуществлению давнего замысла — сделать хороший научный перевод Корана на татарский язык. Он уже чувствовал, как его съедает неотвратимая болезнь, и торопился. Судьба оказалась к нему милостива хотя бы в том, что этот замысел, кажется, удалось завершить.

1-го декабря 2001 г. в Санкт-Петербургском филиале ИВ РАН получили телеграмму А. Б. с просьбой уволить его из Филиала с 1-го декабря, и в тот же день его не стало — так или иначе, он до последнего дня оставался в Арабском кабинете, где учился и вырос.

Ученые умирают физически, но надолго оставляют свой материальный след в опубликованных трудах: недаром в ссылках на мнение ушедших ученых всегда говорят о них в настоящем времени. А. Б. оставил после себя сравнительно немного работ. Он не был борзописцем и не гонялся за конъюнктурой, когда пишут для расширения списка работ или чтобы выслужиться перед власть имущими, — он был честным и добросовестным ученым, и его работы, конкретные и надежные, еще очень долго будут служить арабистам.

Каждый человек индивидуален и с каждым уходит что-то неповторимое. В этом отношении случай особый: по нашему глубокому убеждению, с А. Б. из нашей арабистики ушло целое направление — рукописно-публикационное. Арабистика в своем развитии прошла в XIX – начале XX в. период, когда каждый серьезный арабист (и иранист) был прежде всего рукописником, любое исследование непременно требовало обращения к рукописям. Интенсивная издательская деятельность, в которой европейцы постепенно уступали место восточным издателям, создало условия, когда исследователю, историку, исламоведу или литературоведу, все реже приходится обращаться к рукописям. В нашей арабистике рыцарем рукописной книги был И. Ю. Крачковский, через В. И. Беляева эстафету от него принял Анас Бакиевич — кроме коллекции родного института он участвовал в определении и описании рукописей Публичной библиотеки и Восточного факультета (хотя это и не отмечено должным образом), разбирал рукописные коллекции в Южном Йемене, участвовал в работе археографической экспедиции в Дагестане, знакомился с рукописями Каира и Стамбула. Его мечтой было — подготовить ученика, так же преданного арабским рукописям, но найти его так и не удалось. Видно, уже время иное, и в арабистике рукописи отошли на второй план. Конечно, арабисты-медиевисты будут к ним обращаться, но вряд ли скоро появится, по крайней мере в Петербурге, такой же энтузиаст — с Анасом Бакиевичем ушла целая эпоха.

О. Г. Большаков*

* О. Г. Большаков. Профессор А. Б. Халидов. (25.II.1929-1.XII.2001): Взгляд из Арабского кабинета // «Петербургское востоковедение», 10 (2002), 553-539.

Публикации об А.Б.Халидове