Отзыв

официального оппонента
к.и.н. ХИСМАТУЛИНА А.А. (СПб Ф ИВ РАН)

на диссертацию на соискание
ученой степени кандидата философских наук
по специальности 09.00.03 (история философии)
и автореферат диссертации

БАТЫРКАЕВА ТИМУРА ОЛЕГОВИЧА

КОРАН И РЕЛИГИОЗНО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ БОРЬБА СРЕДИ РОССИЙСКИХ МУСУЛЬМАН В КОНЦЕ XVIII—НАЧАЛЕ XX ВВ. (ПОВОЛЖЬЕ, УРАЛ)

Представленная диссертация посвящена достаточно интересной и сравнительно малоизученной теме — толкованию Корана и его применению в качестве основного аргумента при полемике внутри мусульманской общины, в особенности в переходные периоды эволюции общины. В работу введены хронологические и географические рамки исследования, исходя из имевшихся в распоряжении диссертанта письменных источников, главным образом, оригинальных сочинений представителей мусульманской общины. Список данных источников на арабском и старотатарском (староосманском) языках превышает более 100 названий, а список использованной литературы достигает почти 200 наименований отечественных и зарубежных авторов. Сама диссертационная работа состоит из введения (С.4-9), трех глав (10-125), заключения (С. 126-134), приложений I и II (С. 135-160) и списка источников и литературы вкупе с принятой системой транскрипции и условными сокращениями (С. 161-180). Таким образом текст собственно диссертации изложен на 134 страницах машинописного текста, что вполне соответствует требованиям, предъявляемым к кандидатским диссертациям.

Отмечая актуальность и нетривиальность темы, выбранной диссертантом, а также учитывая поставленные для ее полноценного освещения и во многом выполненные задачи, мне, как оппоненту, хотелось бы отметить лишь те недочеты, которые, на мой взгляд, автору диссертации следует учесть при дальнейшей научной работе и при подготовке научных публикаций с тем, чтобы выходящие из-под его пера исследования не давали оппонентам никаких оснований к придиркам, пусть даже сугубо формального характера.

Основная претензия касается частых и дословных повторов текста, которые доходят порой до объема целых абзацев и иногда страниц. Если дословные повторы в автореферате (С. 3-6) и Введении (С. 4-9) к диссертации, в автореферате (С. 7: “Первая глава диссертации ... движения возрождения ислах”; “Время ал-Булгари ... последний фактор...”) и в отдельных абзацах глав диссертации (С. 10; 13 соответственно) еще как-то можно понять и объяснить, учитывая, что у многих ознакомление с работой ограничивается авторефератом, но и здесь, кстати, можно было бы переформулировать текст, то повторы блоков текста в самой диссертации несомненно снижают ее достоинство, заставляют думать, что либо оппонент ее читающий страдает дежавю, либо у автора не хватает запасов языка, навыков и времени, чтобы выразить свои мысли другими словами. Вот лишь несколько характерных примеров.

Так, во Введении (С. 6-7) читаем: “Тема религиозно-национального возрождения (ислах) <...> как источники для литературных сюжетов”. Практически тот же самый текст, правда поделенный на два абзаца и с пометкой “как уже было сказано”, читаем на С. 20-21 первой главы диссертации.

Продолжение Введения (С. 7) со слов: “В этой связи среди российских ученых ...” и до “автором были рассмотрены такие фигуры...” обнаруживаем вновь на С. 24-25.

Абзац из Введения (С. 8) со слов: “Однако до сегодняшнего дня не было осуществлено...” начинает почти дословно вывод по первой главе (С. 26-27).

Нередко то, что сначала было сказано в автореферате, а затем заявлено в начале отдельных глав, после повторяется в выводах к этим главам. То есть мы вынуждены читать один и тот же текст трижды.

Так, в автореферате (С. 8) встречаем: “Эта точка зрения находит свое отражение в создании им <...> для любого поколения мусульман”. Этот же текст “находим” в начале раздела 2.2. (С. 47), и на него же, практически в той же формулировке и в том же объеме (около абзаца) натыкаемся в общих выводах к этой главе (С. 57-58): “Стремление объяснить смыслы Корана, не прибегая к науке калама, находит свое отражении в создании им <...> для любого поколения”.

Та же проблема повторов относится и к указаниям дат жизни исследуемых автором мусульманских богословов. Так, на двух страницах (С. 31-32) нам трижды напоминают годы жизни ал-Булгари, что в конечном итоге приводит к опечатке (С. 32); на одной (С. 87) трижды указаны годы жизни Зийа Камали.

Кроме проблемы повторов текста, автору диссертации следовало бы обратить внимание на концептуальный подход в понимании отдельных этнических и религиозных названий, а именно на периодической и скрытой постановке знака равенства между этническим названием татары и религиозным — мусульмане. Например, во втором абзаце второй главы (С. 28-29) приводятся сведения статистического характера: какие льготы были предоставлены татарским купцам, сколько проживало татар в Оренбурге, где появились татарские диаспоры и т.п. Все это подается, как аргумент в пользу перемен в жизни мусульманской общины. Можно вполне резонно задаться вопросом, а где были в это время башкиры, чуваши, ногайцы и представители многих других народностей, о которых в диссертации нет ни слова, но которые также исповедовали и исповедуют ислам, проживая на территории Поволжья и Урала. Либо следовало назвать диссертацию как-то иначе, скажем: КОРАН И РЕЛИГИОЗНО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ БОРЬБА СРЕДИ РОССИЙСКИХ МУСУЛЬМАН-ТАТАР, либо где-то оговорить, что под татарами на территории Российской империи зачастую понимались все тюрки-инородцы, то есть название было собирательным. Но даже при такой оговорке, указанные статистические данные отнюдь не подразумевают, что все они относятся именно к мусульманам. Ведь речь в них идет о татарах, а не о мусульманах. И татары в них сравниваются диссертантом по этническому признаку с русскими, а не с христианами или, скажем, иудеями.

Другая проблема, которую диссертант не смог решить для себя однозначно и в полной мере как в тексте диссертации, так и в автореферате, связана с непоследовательностью в склонении вводимых в русский язык иноязычных (арабских) терминов, восточных слов и имен собственных. Одни заимствования у него склоняются, другие нет. Примеров разнобоя много, поэтому приведу только несколько. Мадраса — существительное по формальным признакам женского рода: “Начальное образование получил в деревенском мадраса” (С. 31), а надо — в деревенской мадрасе; и тут же сунна — ж.р.: “путем обращения к главнейшим источникам — Корану и сунне” (С. 31) — склоняется без проблем по правилам русского языка; причем оба термина выделены курсивом, как иноязычные заимствования. Та’вил - м.р.: “философские рассуждения на основе та’вил” (С. 64) — не склоняется, тут же иджтихад — м.р.: “закрытых дверей иджтихада” — склоняется. Где логика? “В трактатах ‘Абд ар-Рахим ал-Булгари рассматриваются...” (С. 40) — имя не склоняется, и здесь же “посвящено критике взглядов Абу ан-Насра ал-Булгари” — имя склоняется.

Отсутствие последовательности иногда видно и в интерпретации отдельных ключевых терминов, используемых довольно часто в тексте диссертации и автореферата. Так, ислах то здесь, то там переводится то как “движение национально-религиозного возрождения” (автореферат, с. 3, 4 и др..; дисс., с. 13, 25 и др.), то как “процесс обновления ислах” (автореферат, с. 5; дисс., с. 26).

Есть несколько замечаний по содержательной части исследования, которые диссертанту следует иметь в виду при дальнейшей работе с мусульманскими источниками.

Прежде всего любой исследователь должен определить для себя систему координат, в которой он выполняет свое исследование. Если он вводит самого себя в систему координат ислама, становясь на позицию какой-либо из религиозных школ внутри ислама, то тем самым представители всех остальных школ в той или иной степени превращаются для него в оппонентов, еретиков, инакомыслящих и т.п. Если же он выступает с позиций стороннего исследователя, то любая религиозная школа в мусульманской системе координат должна иметь для него одинаковые права на существование вместе с ее оппонентами. К чести диссертанта надо сказать, что линия беспристрастного исследователя выдержана практически по всей работе.

Во-вторых, лозунг “Возврат к временам Пророка” характерен для всей мусульманской истории, в особенности в ее кризисные периоды. Это, так сказать, проявление религиозного парадокса, когда идеальная модель религиозной общины умирает вместе с физической смертью своего пророка, остается в прошлом, и к ней надо постоянно возвращаться и взывать. Лозунг этот весьма популярный, поэтому доверять ему в исследованиях не стоит. Им в той или иной степени пользовались практически все мусульманские школы и течения. Достаточно спросить у мусульман: Кто хочет жить, как жил основатель веры? — Все хотят. В связи с чем обвинения суфиев в ваххабизме на основе только этого лозунга, пусть даже со ссылкой на В. А. Гордлевского (С. 35), выглядят неубедительными. Бок о бок с лозунгом “возврата” и вслед за ним идет лозунг “отказа от нововведений”, который также весьма популярен, но на деле невыполним, а посему только лишь декларативен.

В-третьих, толкование Корана, или кораническая экзегетика, пронизывает весь ислам. Без особого преувеличения можно сказать, что вся история ислама это — одно большое толкование Корана. Разработанных видов толкований — довольно много, начиная от классических прозаических тафсиров и заканчивая стихотворными блиц-толкованиями на тот или иной услышанный айат, получившими названия лата’иф. Выбор манеры, способов и принципов толкования, как показал диссертант, также может стать инструментом полемики внутри общины, обосновывая право ее членов на “понимание истинных смыслов Корана”.

В-четвертых, право на иджтихад всегда было предметом споров в мусульманской общине. Правомерность призыва к иджтихаду для всех и каждого, без соответствующего мусульманского образования, без достижения степени муджтахида выносилась и до сих пор выносится на обсуждение представителями мусульманской общины. При этом отказ от таклида рассматривается многими из них как подрыв основ веры, ибо тот или иной мазхаб разрабатывался своим основателем на основе Корана и сунны с использованием иджтихада и для таклида. К данному вопросу примыкает вопрос о правомерности смены мазхабов, который также может служить критерием оценки деятельности того или иного мусульманского деятеля и который можно было бы ввести в рамки диссертационного исследования.

Несмотря на высказанные замечания, диссертационная работа Батыркаева Тимура Олеговича в целом представляет собой завершенную научно-исследовательскую работу, выполненную на актуальную тему. Получен новый, ценный для науки и практики материал. Автореферат полностью отражает основное содержание работы и, насколько можно судить, основные результаты диссертации достаточно полно изложены в опубликованных статьях и докладах автора.

 Диссертация в целом отвечает требованиям ВАК к диссертациям на соискание ученой степени кандидата философских наук, а ее автор, Батыркаев Тимур Олегович, заслуживает присуждения ему ученой степени кандидата философских наук.