|
Дмитрий Дмитриевич Елисеев родился в Старом Петергофе, под Ленинградом, и прожил там до 1942 г. В 1941 г., когда началась война с Германией, его мать, врач, ушла на фронт, и Дима в 14 лет остался один. В 1942 г. его, умирающего, вывезли из блокадного города по Дороге Жизни и в Вятке положили в больницу, где было много таких как он, умирающих. К удивлению персонала, Дима выжил, вспомнил номер полевой почты матери и написал письмо ей на фронт. Бумагу в те годы было не сыскать, поэтому он вырвал из книги чистую страницу, описал, где находится и, сложив листок треугольником, отправил – так во время войны посылали письма на фронт. Мать перевели из полевого госпиталя в г. Котельничи (недалеко от Вятки). Оправившись после дистрофии, Д. Д. окончил среднюю школу и в 1943 г. поступил в авиационное училище. Получив специальность авиационного механика, он добровольцем ушел на фронт. Ему тогда не исполнилось и 19-ти лет. Со своим полком он прошел через Румынию, Чехословакию, Венгрию, заслужил боевые награды.
Примечательно, что Дмитрий Дмитриевич никогда не говорил о страданиях, страхах или опасностях, не стремился изобразить себя героем, храбрецом. Военные годы в его рассказах (а он был прекрасным, остроумным рассказчиком) полны романтических приключений, а героями были самые разные люди: «Вот летим мы…» – так Д. Д. любил начинать свои истории, и все мы сразу замирали в ожидании. Д. Д. был романтиком: в нашей суетной прагматической жизни он всегда искал необычное, пожалуй, и выбор специальности определился именно стремлением к «необыкновенному».
После войны, возвратившись в Старый Петергоф, они с мамой не нашли ничего – дом сгорел, и все надо было начинать сначала. В Ленинграде им дали маленькую комнатку на Петроградской стороне – метров 12, и Д. Д. в 1946 г. поступил в Медицинский институт, хотел стать хирургом, но помешала болезнь. Сложная операция на полгода лишила его возможности учиться, а после выздоровления Д. Д. сделал «резкий поворот» от «практической специальности» врача в сторону гуманитарных знаний, и в 1948 г. поступил в Ленинградский университет на Восточный факультет. Он выбрал корейское отделение – новую специализацию, на которую впервые открыли набор студентов только год назад, в 1947 г. Наверное, Д. Д. сделал правильный выбор: филология, да еще с «привкусом экзотики», необычайности, больше подходила его романтической натуре, чем медицина.
После окончания университета в 1954 г. его приняли на работу в Институт Востоковедения АН. Здесь Д. Д. сразу принял участие в работе по инвентаризации и описанию корейских рукописей и ксилографов, которые хранились в Институте (нумерация листов в рукописях и записи в инвентарной книге сделаны рукой Д. Д.). Описание было предпринято О. П. Петровой, специалистом по японскому языку, и вышло в двух выпусках 1956 и 1963 гг.
Работа с рукописной книгой стала главным направлением в научных интересах Дмитрия Дмитриевича. Рукописная книга сформировала Д. Д. и как переводчика: в 1959 г. в издательстве «Восточная литература» вышла его первая публикация, сборник «Корейские новеллы» – перевод на русский язык корейских рассказов, записанных в конце XIX в. для английского консула в Корее У. Дж. Астона (1841-1911) его учителями корейского языка Ким Чегуком и Пак Чонсигом.
Результатом изучения памятников традиционной корейской литературы, которые хранятся в Рукописном отделе Института востоковедения, были три публикации текстов с переводом и исследованием, а также две подготовленных к печати работы по изданию текстов рукописных рассказов из коллекции У. Дж. Астона (см. список трудов).
Дмитрий Дмитриевич Елисеев первый открыл путь к публикации уникальных памятников корейской литературы, которые хранятся в рукописной коллекции С.-Петербургского Института Востоковедения.
Интерес к рассказу привел Д. Д. Елисеева к собраниям литературы пхэсоль. Эта литература всегда создавалась только на китайском языке, была распространена вплоть до XX в., а ее первые памятники появились еще в XII в. Сборники пхэсоль, как правило, многотомные, содержат короткие рассказы, сюжетные и бессюжетные, самые различные по характеру – от короткой деловой информации до плутовской новеллы. Рассказы не имеют заглавий, они идут, что называется, единым потоком. А это подразумевает, что сборники воспринимались корейским читателем того времени как единый текст. Несомненно, каждый сборник – это выстроенный в слове мир средневекового корейца. Этому оригинальному явлению дальневосточной и, в частности, корейской, культуры Д. Д. посвятил большое исследование, которое в 1966 г. он защитил как кандидатскую диссертацию. Диссертация легла в основу его первой монографии «Корейская средневековая литература пхэсоль» (1968 г.).
Собрания пхэсоль стали главным интересом Дмитрия Дмитриевича. Он выделил из состава сборников новеллу, изучил историю развития этого жанра, описал его особые черты, проштудировав для этого целый ряд сборников (за несколько веков распространения таких собраний появилось множество) и в 1977 г. издал монографию «Новелла корейского средневековья». Работа была защищена как докторская диссертация в 1979 г.
Ранними авторами пхэсоль были известные поэты Ли Инно (1152-1220), Чхве Ча (1188-1260), Ли Кюбо (1169-1241), которые составили славу корейской поэзии на китайском языке. Д. Д. Елисеев, задумав воссоздать литературный мир эпохи Корё, в особенности того времени, когда появились первые собрания пхэсоль, написал серию очерков, посвященных жизни и творчеству ведущих литераторов – историка Ким Пусика (1075-1151), буддийского монаха, историка Ирёна (1206-1289), поэтов Ли Инно, Чхве Ча и Ли Кюбо. Рассказывая о творчестве поэтов и историков, цитируя их произведения в своих переводах, Д. Д. старался представить этих авторов в их отношениях с другими людьми – друзьями и недругами, нарисовать их человеческие характеры. Для этого он привлекал заметки из собраний пхэсоль, посвященные частной жизни знаменитых людей, поскольку официальные источники, такие, как, например, «История династии Корё» Корё са, описывали известные личности прежде всего как чиновников на государственной службе. К сожалению, эта работа не была опубликована, кроме очерка, посвященного Ким Пусику (см. список трудов).
Дмитрий Дмитриевич был увлечен литературой пхэсоль и делал переводы из сборников не только для исследования. Художественные переводы занимательных историй, юмористических, а порой и очень грустных, стали его любимым занятием. Эти переводы составляли лучшую часть сборников образцов корейской традиционной прозы, которые публиковало Издательство художественной литературы. В переводческой работе реализовались артистизм натуры, чувство юмора и склонность к познанию неизведанного. Д. Д. обладал чувством эпохи и ее языка, он никогда не навязывал произведению, которое переводил, свое понимание текста, старался открыть российскому читателю неизвестное ему понимание жизни далекой дальневосточной страны и сам поневоле вживался в эту систему взглядов. Пожалуй, мир своеобразной корейской литературы был для Д. Д. тем «иным пространством», где находила пристанище его романтическая душа.
Другим увлечением была природа – леса и озера Вуоксы на Карельском перешейке. Д. Д. был главным организатором наших институтских поездок за грибами в рассветный лес с костром и неизменными рассказами о приключениях и забавных случаях из военного прошлого. Позднее начались походы на байдарках – каждый год по новой российской реке. В лодке рядом с Д. Д. всегда сидела его любимая собака – овчарка Кара. Д. Д. жил среди суетных житейских забот, а в душе стремился к естественному миру природы – к воде, лесу, костру под ночным небом и творчеству (он ведь писал стихи!) – совсем как корейские поэты прошлого, которые, удалившись от дел, поселялись в провинции, в горах, и там создавали свои пхэсоль.
Последние годы Д. Д. много пил и очень много курил. Наверное, это болезнь многих российских талантливых людей, особенно тех, чья юность была переломана войной. Война лишила их детства, ранней юности и заставила сразу войти в жестокую взрослую жизнь. Естественно, их души так и не смогли найти умиротворения, хотя внешне все выглядело вполне благополучно – и работа в престижном академическом институте, и «чины», и доходы. Дмитрий Дмитриевич отдал Институту почти сорок лет жизни, но уже тяжело больной, предчувствуя конец, он запретил сообщать о своей смерти в Институт, и никто из нас не был на его похоронах.
Д. Д. Елисеев никогда не был ни в Корее, ни вообще за границей (исключая, конечно, годы войны). Он много времени отдавал работе в обществе «Дружба с Кореей» (в те годы речь шла только о КНДР), но в делегации, которые ездили в Пхеньян от имени этого общества, его не включали. Для этого находились другие, более «достойные» персонажи. Случаи бывали просто анекдотичные. Однажды Д. Д. пригласили поехать в Пхеньян в составе такой делегации, но потом объявили, что из-за наводнения поездка не состоится. Однако поездка состоялась, просто захотела поехать более «значимая персона». А когда открылся «занавес» и ему стали присылать приглашения на конференции Ассоциации корееведения в Европе, Д. Д. окончательно отказался от поездок: все это, как он считал, пришло слишком поздно.
Работы Д. Д. Елисеева, особенно его публикации памятников, хорошо знали в Республике Корея и зарубежные корееведы. Ему присылали книги, интересовались его публикациями текстов, но он утратил интерес к связям с зарубежными коллегами и целиком погрузился в свои пхэсоль, поставив себе цель перевести весь сборник одного из лучших мастеров этого жанра Сон Хёна (1439-1504). Свою мечту он выполнить не успел. Д. Д. подготовил большую публикацию переводов рассказов из шести книг собрания Сон Хёна «Гроздья рассказов Ёнчжэ» Ёнчжэ чхонхва. Публикация вышла в 1994 г. в журнале «Петербургское востоковедение» уже после того, как Дмитрия Дмтриевича не стало.
Д. Д. Елисеев хорошо известен в корееведении и в востоковедении вообще –
как исследователь рукописных и ксилографических памятников сюжетной прозы;
как пионер в области издания корейских рукописных текстов;
как исследователь традиционной прозы в жанре пхэсоль;
как переводчик традиционной художественной прозы.
Его вклад в изучение корейской литературы представлен многими работами – книгами и статьями, большая часть которых была издана, но некоторые, к сожалению, так и остались в рукописях. Примечательно, что Д. Д. не любил писать статьи. Он «копил» свои наблюдения и раз в несколько лет «выдавал» книгу. При этом, перевод и публикация рукописного памятника были его любимым делом: в научных занятиях он отдавал предпочтение «искусству слова» – проблеме адекватной передачи на русском языке «чужого текста». Надо учесть, что понять и перевести рукописный текст – занятие не из легких. И дело тут не только в почерке, скорописи, но и в особенностях языка традиционной литературы, который буквально «забит» образностью, поэтическими выражениями, заимствованными из китайской классической литературы, а записаны все эти «иероглифические цитаты» в корейском чтении. Поэтому текст подчас приходится реконструировать, а потом давать к нему подробные комментарии. Дмитрий Дмитриевич, как правило, успешно преодолевал такого рода трудности.
д.ф.н. А. Ф. ТРОЦЕВИЧ
Publications
( the entire list as a *.pdf file) [1972]
Азиатский музей - Ленинградское отделение Института востоковедения АН СССР / Редакционная коллегия: А.П.Базиянц, Д.Е.Бертельс (отв. секретарь), Б.Г.Гафуров, А.Н.Кононов (председатель), Е.И.Кычанов, И.М.Оранский, Ю.А.Петросян, Э.Н.Тёмкин, О.Л.Фишман, А.Б.Халидов, И.Ш.Шифман. М.: «Наука», 1972.
|
